Осенью Удод с Федором решили подработать. И взялись выполнить некоторые работы у одной бабуси. Покрасить ей двери в комнатах и вскрыть лаком паркет. Опыта, правда, у них не было, но это их не особо парило. Бабуся – всё равно не разберет. А опыт – дело наживное. Наживется как-нибудь.
Бабуся всю мебель транспортировала в спальню, заперла ее на ключ и ушла к подруге в соседний подъезд, оставив рабочих в гордом одиночестве.
На улице лилась какая-то мерзость, так что окна открывать не стали.
Двери, как ни странно, относительно легко дали себя покрасить. Практически без жертв. Только Удод случайно выломал ручку у туалетной двери, а Федор покрасил себе руку. По плечо.
Потом приступили к самому необычному – вскрытию паркета. Лаком. Вначале работа шла споро, несмотря на некоторую непривычность. Но вскоре лак стал заканчиваться. А паркет нет. Становилось душновато.
Внезапно Федор высоко поднял свою щетку и нежно прижал ее к губам.
- Она так похожа на мою вторую девушку! – прошептал он, задыхаясь от слез.
Удод сочувственно похлопал его по плечу:
- Ну не плачь, не плачь. Все бабы – гавно.
- Правда? – всхлипнул Федор.
- Истинная, - подтвердил Удод. – Вот была у меня девушка…
Но его душевная исповедь была внезапно оборвана самым циничным образом. Из-под батареи вдруг выскочил Горбачев и опрометью бросился через зал к двери. Размеров он был карликовых, но хитрожопость оставалась та же.
- Лови, уйдёт! – крикнул Удод и метнулся ему наперерез.
Федор тоже дернулся за ним, но было уже слишком поздно – Горбачев достиг кухонной двери. Удод с Федором ввалились следом. Горбачев, очевидно, заподозрив неладное, юркнул за батарею.
- Надо его извлечь оттуда! – уверенно заявил Удод. – Непорядок, когда в батарее на кухне – Горбачев!
Впрочем, выполнить это оказалось не так-то просто. Горбачев довольно ловко маневрировал между секциями батареи, умело уходил от рук преследователей и даже два раза больно укусил Федора за палец.
- Твою мать! – наконец не выдержал Федор. – Так дело не пойдет!
- И что ты предлагаешь? – устало вытирая пот со лба спросил Удод и сел на пол.
- Надо его брать хитростью!
- Надо, - согласился Удод. – А как?
- Тс-с-с! – испуганно приложил палец к губам Федор. – Он же нас слышит! Какая ж это будет хитрость, если он о ней знать будет?
И он зашептал на ухо Удоду:
- Значит так, мы возьмем остаток дверной краски и выльем сверху за батарею. А когда он выскочит – ты его ручкой от швабры!
В целом Удоду план понравился, и он тут же с удовольствием выломал у швабры ручку.
Федор между тем тихонько подкрался к батарее и резко вылил за нее остаток краски из банки. Горбачев негодующе завизжал и опрометью выскочил из своего убежища. Правда, произошло это так неожиданно, что Удод не успел пристукнуть его ручкой от швабры, так что Михаил Сергеевич успешно выскочил обратно в зал.
Федор издал боевой рык разъяренного гамадрила, сорвал с ноги тапок и ринулся за Горбачевым. Удод помчался следом с ручкой от швабры наперевес.
Долго и увлекательно они гоняли верткого генсека по залу, радостно вопя и швыряя в него тапками, обломками швабр, пустыми банками из-под краски и прочими попадающимися под руку предметами. Но Горбачев ловко маневрировал, прыгал по стенам, резко менял траектории движения, так что попасть в него оказалось довольно затруднительно.
Наконец он воспользовался минутным замешательством преследователей и юркнул за батарею.
Удод с Федором попытались выманить его оттуда кусочком сахара, но хитрый генсек не повёлся. Тогда они начали колотить по батарее кусками швабры, дабы создать Михаилу Сергеевичу некомфортную обстановку и тем самым заставить его покинуть свое убежище.
За этим делом их и застал наряд милиции, вызванный обозленными соседями. Сержант с двумя автоматчиками. Автоматчики быстро разобрались, что шмонать особо нечего, т. к. квартира пустует из-за ремонта, взломали спальню, обшмонали бабушкину мебель и ушли покурить во двор. А сержант устроился за оставшимся на кухне столом и начал составлять протокол.
- Что-то душно тут у вас, - сказал он и расстегнул китель. – И пахнет как-то странно.
Удод с Федором молча пожали плечами.
- Значит так, - сержант достал ручку, - вы утверждаете, что вам не знакомы обнаруженные в квартире пистолет, две обоймы к нему и несколько пачек наркотических препаратов…
Удод с Федором снова пожали плечами. Откуда у бабуси ствол и полтора килограмма анаши они не знали.
- Хорошо. Хорошо-о-о… - задумчиво протянул сержант и внезапно сорвался на крик. – А кто убил Саддама Хусейна? Я вас засранцев спрашиваю! Кто??!! Быстро! Пароли, явки, адреса!
Удод и Федор настолько растерялись от явной бестактности милиционера, что даже не знали, обделаться сразу или обождать. Положение спас Горбачев, внезапно вскочивший на кухню, запрыгнувший на стол и начавший лихо отплясывать хава-нагилу. Навык он явно имел.
- Это что за безобразие?! – закричал на него сержант. – Почему Горбачев на кухне?!
- Это агент мирового сионизма! – мигом среагировал Федор.
- Ах ты падла! – не своим голосом заорал сержант, выхватил табельный пистолет и начал пытаться пристукнуть Горбачева рукояткой.
Михаил Сергеевич бегал по столу и что-то кричал об ООН и правах человека.
Наконец Удод не выдержал, схватил со стола фуражку сержанта и резко накрыл ею Горбачева. Тот внутри начал биться о стенки и выкрикивать нецензурные выражения. Впрочем, в таком виде он представлял явно меньшую угрозу, чем на свободе. Решать с ним, однако, что-то надо было. И тут мнения разошлись. Федор предлагал достать из кладовки какую-нибудь бечеву и повесить Горбачева. Удод отвергал такие устаревшие методы и предлагал, в свою очередь, гильотинировать Михал Сергеича путем отсечения ему головы кухонным ножом. Сержант в корне не соглашался с подобными антигуманными методами и предлагал расстрелять генсека из своего табельного пистолета в соответствии с 64-й статьей Уголовного Кодекса РСФСР «За измену Родине». После непродолжительных прений с мнением сотрудника правоохранительной системы пришлось согласиться, и Федор начал осторожно извлекать Горбачева из-под фуражки за ногу. Внезапно Михаил Сергеевич хитрожопо извернулся и ухватил Федора за его козлиную бородку.
- Твою ж мать!!! – закричал тот и выпустил генсека. Горбачев, не долго думая, спрыгнул со стола и ринулся вон из кухни.
- Ста-а-аять!!! – заорал сержант и начал снимать пистолет с предохранителя.
- Мать-перемать!!! – орал Федор, держась за свою бородку.
- Казлы! – орал Горбачев, удирая с кухни.
- Ёпть! – крикнул Удод и припечатал генсека тапком.
Все замерли.
- Гм, сказал сержант.
- Н-да, - сказал Федор.
Удод ничего не сказал и молча поднял тапок.
- Эк ты его, - протянул сержант, задумчиво рассматривая останки Горбачева.
- Как таракана, - прошептал Федор.
Удод вздохнул и начал вытирать тапок об стену.
Закончилось всё тривиально. Товарищи милиционеры извинились за ошибочно найденные пистолет и наркотики, забрали всё и обещали подбросить хачам на базаре. Правда, в суматохе забыли в шкафу у бабуси полкило анаши. Останки Горбачева были отскрябаны от пола и выброшены в форточку. Уголовное дело по факту преднамеренного убийства сержант обещал не заводить. Вернулась от подружки бабуся и устроила Удоду с Федором Курскую дугу. Те метались по комнате, прыгали по стенам, меняли траектории движения, стараясь увернуться от тяжелых бабусиных предметов. А потом вернулись сержант с автоматчиками, «обнаружили» в шкафу у бабуси полкило анаши и забрали ее на 15 суток. Никто с Удодом и Федором, естественно, за работу не расплатился. А аванс они к тому времени уже пропили.
После такой несправедливости они решили полностью отказаться от попыток подработать на ниве лакокрасочных работ на ближайшие две недели и углубились в духовное самосозерцание в ожидании сатори.
Комментариев нет:
Отправить комментарий